О времени и о себе

Как бы высокопарно ни звучали эти слова, они отражают суть человека, родившегося в селе и отдавшего ему большую часть жизни, человека, с известной долей юмора относящегося к пережитым трудностям, к тому же отличного рассказчика – Михаила Григорьевича Ткачева, бывшего завуча, директора школы №4, секретаря парткома совхоза имени Шевченко, начальника управления образования, Почетного гражданина Новотроицка. Годы работы в газете научили подсознательно отсеивать то, что наверняка не войдет в материал. А тут я оказалась в растерянности: нравилось все и все было по делу. Тогда решила свести до минимума журналистское вмешательство – получился монолог, такие «картинки о времени и о себе».

Детство босоногое моё
Родился я в Саракташе. В 6 лет родители переехали в Хабарное. Здесь когда-то был колхоз-миллионер «Ленинский путь» (в 1961 году он стал совхозом им.Шевченко). Как всякий вольный пацан, в школу пошел скорее по необходимости и под давлением родителей, а не от большой любви к наукам. В сумке карандаш и тетрадка. Полгода мы писали карандашом. Только во втором полугодии появилась ручка с пером № 11, чернильница. Перо «Рондо» считалось высшим классом.
Послевоенное время было трудное. Денег колхоз не платил – были трудодни. В конце года на них выдавали натуральный продукт – зерно, еще что-то. Помню, родители соберут яичек, картошки, сала, и в воскресенье отец на салазках везет это на базар. А на вырученные деньги купит нам с сестрой что-нибудь к школе.
Я с 4 класса пошел работать на сенокосе, в день получал 25 копеек. Отдавал их матери. За сезон заработал 25 рублей. Это были по тем временам большие деньги.
Косари вставали рано, на заре. Потому ночевали прямо на сенокосе. Нам, мальчишкам, хотелось побегать, в речке искупаться. На сон времени не оставалось, потому всегда хотелось спать. Я однажды уснул, свалился с косилки, даже не проснувшись. Спасла лошадь Рыжуха, она у меня была умная, не наступила и остановилась. Я не попал под зубья грабель.
Подростковая бесцельная беготня меня миновала. Повзрослев, увлекся чтением. Сделал во дворе свет, поставил старенькую койку. И всю ночь – с книжкой. Читал все, что было в школьной библиотеке. Но больше всего почему-то нравился Шекспир.
В поселке была лишь начальная школа, позже она стала восьмилеткой. С пятого по седьмой класс приходилось ходить за пять километров в Аккермановку. Весной мелководная Банка разливалась, мы переходили ее вброд, раздеваясь по пояс. Проучился в Хабарном 7 и 8 класс, а 9, 10, 11 доучивался снова в Аккермановке. Там тогда была большая школа, на 750 учащихся, работала в две смены. Директорствовал Анатолий Петрович Турченко.
 Хоть я и был большим книгочеем, но любил физику, которую преподавал Турченко. Он мне понравился сразу, а вместе с ним и предмет.

Не судьба была стать лётчиком
В учителя, честно говоря, не собирался, готовился стать летчиком гражданской авиации. Но… не судьба. Поехал в Куйбышев в училище гражданской авиации. Конкурс был сумасшедший – 33 человека на место. Сельскому мальчишке пробиться сквозь эту стену было очень сложно. К тому же у меня украли кошелек. Я остался совсем без денег. Собрал манатки, купил на последние гроши билет и вернулся домой: «Мам, я больше никуда не поеду». Поступил на физмат в Орский госпединститут, где училась Нина Звонова, с которой мы дружили с детских лет.
Мы поженились, когда она оканчивала институт, а я еще учился. Ее распределили в Александровский район, в село Хортица, я перевелся на заочное отделение и поехал следом за ней. Хортица – большое культурное село, но все время домой тянуло. Меня не отпускали, даже «сватали» секретарем райкома комсомола – нет, хочу домой. Пришлось обращаться в прокуратуру.
Отработав, как положено, три года, в 1971 году мы вернулись назад. Меня сразу поставили завучем. В Хабарном уже была новая средняя школа. У нас с ребятами как-то сразу сложились отношения, мы могли после уроков вместе гонять мяч, но это не влияло на дисциплину, никакого панибратства не было, как и хулиганства – только доверие и уважение.
Помню такой случай. Приходит ко мне учительница: «Михаил Григорьевич, у меня ученики по потолку ходили». – «Как ходили? Идем посмотрим». На потолке, действительно, следы от ботинок. Оставил в классе одних мальчишек. Признавайтесь, чье изобретение. Помялись-помялись и рассказали, как все было: «Да мы Мишку перевернули вверх ногами, подняли повыше, чтобы он
протопал по потолку». Репрессий не последовало. Я понимал: это просто озорство. А потолок отчистить все же пришлось.

И всё в порядке, если только на площадке…
В 1972 году, когда наши хоккеисты выиграли чемпионат мира и провели серию с канадцами, загорелся сделать хоккейный корт. Место было. Знакомый бульдозерист разровнял площадку. А где воду брать? На горе стояла водонапорная башня. Мы ночью, по-партизански, прокопали канаву и спустили воду. Но ее не хватило, чтобы полностью залить каток. Директор совхоза Ахметов меня потом чуть не съел за то, что мы опорожнили башню. Но какая же ледовая площадка без бортиков? Прошу у Ахметова доски – не дает. Пришлось идти на хитрость: «Доски не дашь – весной и летом детей на поля не поведу». – «Как не поведешь?» – «А так, не поведу и все». В те годы на прополке и уборке ово-
щей работали школьники (так называемая трудовая четверть). Доски директор все-таки дал. Со старшими ребятами мы распилили их, сделали борта. Получился вполне приличный корт.
Через пять лет сделали новый корт, который стоит до сих пор. С того времени существует и хоккейная команда. Мы выходили чемпионами области среди сельских команд.
Все мы жили в одном селе одной жизнью, друг за друга стояли, и у нас все получалось.

Работа с людьми – это моё
Парторганизация совхоза была большая – около 100 коммунистов – и имела вес. Я уверен, что учительская и партийная работа – это практически одно и то же. Она связана с людьми: в школе – с детьми, в парткоме – со взрослыми. Это привлекало. Мне нравилось все новое, партийная работа давала эту возможность.

Каждое утро в 6 часов иду на ферму, разговариваю с доярками. И к директорской планерке я уже готов, проблемы все знаю, поднимаю их, и они решаются. А людям этого и надо: если только болтовней будешь заниматься, к тебе уважения и доверия не будет. С директором Сергеем Федотовичем Агрютенковым мы находили общий язык. Он в некотором смысле мой учитель, ведь в свое время тоже был парторгом, нередко прибегал к моей помощи.
В 1988 году вновь вернулся в школу, уже директором. Планы были большие. И многое сделали: пристройку к школе, начали строить большой спортзал. Успели настелить полы, провести отопление, поставить рамы, сделать крышу. Осталась штукатурка и побелка. Но тут случился 91-й год. И на всем поставили большой крест. Хотели приспособить здание под спортивную базу для футболистов, организовать там интернатное содержание, чтобы ребята и учились, и тренировались. Ничего не вышло. И теперь здание рушится, использовать его опасно. Необходимо больше миллиона рублей, чтобы его разобрать и вывезти. Очень обидно и жалко потраченного впустую труда.
В 2000 году возглавил управление образования. Я считал и считаю, что в первую очередь необходимо создать благоприятные условия для ученика, усилить творческий потенциал учителя. Мы в то время на обучение и повышение квалификации учителей тратили 1,3 миллиона рублей – больше Оренбурга и Орска. Грамотный, современно мыслящий учитель даст более высокий результат. Все школы осна-
стили лыжами, в четырнадцатой школе сделали мощную базовую секцию. Начали приобретать ком-
пьютеры и создавать кабинеты информатики. Я с благодарностью вспоминаю своих коллег: заместителей – Веру Александровну Головачеву, Ольгу Петровну Чекушину, специалистов Елену Ковцун, Лилию Новикову, да всех.

Итог подводить рано
На пенсию ушел сознательно. Сейчас занимаюсь домашним хозяйством. Люблю что-то мастерить. Научился даже делать бочки.
Мы с супругой Ниной Михайловной вроде бы выполнили свой долг перед людьми: честно трудились, воспитали хороших детей. Но внуки – наша самая большая любовь, отрада и гордость. Младшему Жене уже 20 лет, окончил политехнический колледж, работает на «Уральской Стали». Мише 21 год, в Ленинграде оканчивает институт, будущий кибернетик. Старшему Антону 25 лет, работает на химзаводе экономистом. Вот правнуков пока не обещают. Но мы дождемся их обязательно.
В школу, конечно, тянет. Но я понимаю, что мое время ушло. Жалко, что наша сельская школа стала такой маленькой, ведь когда-то в ней было 360 детей. Время вспять не повернуть, но надежду терять не будем.