Откровения 47-летней новотройчанки, освободившейся из мест лишения свободы.
СПРАВКА.. В 2010 году количество осужденных новотройчанок за различные преступления, среди которых половину занимают тяжкие и особо тяжкие, по сравнению с 2009 годом выросло в три с лишним раза –
с 23 до 76!
Поначалу говорить о времени, проведённом в неволе, женщина категорически отказывалась. Пришлось подключить фонд «Участие», оказывающий финансовую и психологическую поддержку таким же как она людям в трудоустройстве.
Когда-то Елена Владимировна Борисова (фамилия изменена) ничем не отличалась от тысяч других женщин. Была у неё семья: муж и двое детей, благоустроенная квартира и любимая работа. 18 ноября 2005 года она оказалась в тюрьме и в один момент потеряла всё. Ни во время следствия, ни позже, уже находясь в местах заключения, женщина, как не старалась, не могла понять, что же произошло. Попытки вспомнить хоть какие-то подробности того дня были безуспешны. Лишь порой перед глазами возникала жуткая картина: супруг, лежащий в луже крови, люди в белых халатах и в милицейской форме. Прозрение наступило совсем недавно. Освободившись из колонии, она целый месяц жила у престарелой матери, не осмеливаясь переступить порог своей квартиры. А когда решилась…
-- Меня арестовали и судили за убийство мужа, - вспоминает Елена. - Но видит Бог, я, хотя полностью признала свою вину на суде, тогда практически ничего не помнила. А вот как глянула на кухонный стол, и что-то стало проясняться. Пьяный Станислав несколько раз ударил меня по голове. Я резала хлеб. Отмахнулась. Нож попал точно в сердце. Дальше опять провал. Следствие, суд – это помню, как будто было вчера. Получила 7 лет. Что я чувствовала тогда? А что должна чувствовать женщина, за 42 года своей жизни ни разу не преступившая закон и вдруг оказавшаяся за решёткой по самой тяжкой в кодексе статье и у которой 22-летняя дочь, не выдержав позора, как она написала в предсмертной записке, покончила жизнь самоубийством?
Первые дни пребывания в следственном изоляторе были для Елены по её словам самыми страшными. Боялась, что могут унизить, избить. Но вскоре оказалось, что страхи, навеянные криминальными телесериалами, в которых главенствуют бандитские понятия, напрасны. Пока шло следствие, Елена содержалась в восьмиместной камере. В телефильмах они больше похожи на жилища бомжей: мрачные и грязные, без малейшего намёка на удобства. На самом деле это не так. Не сказать, конечно, что это гостиничный номер, но телевизор, холодильник и душ есть в обязательном порядке. Абсолютно нет скученности, у каждого невольника есть отдельная кровать и спальные при-надлежности, которые меняют раз в неделю. Хочешь чаще – бери мыло, стирай, никто этому не препятствует.
После приговора Борисову должны были отправить этапом в Мордовию, где с советских времён расположены женские лагеря. Но повезло – оставили в изоляторе и перевели в шестиместную камеру. Начальство, прознав, что новотройчанка на воле была неплохим поваром, предложило потрудиться в тюремной столовой. Согласилась. Три с половиной года Елена отбывала наказание в тюремной камере по следующему графику. Утром подъём в пять утра (чтобы приготовить завтрак на весь СИЗО, ей приходилось вставать на час раньше остальных осужденных), весь день на работе и отбой в десять вечера. Без выходных и праздников. Тяжело, но более-менее спокойно и предсказуемо. В мордовской зоне, наверняка, пришлось бы намного сложнее. Единственное, что досаждало в изоляторе – нехватка свежего воздуха. Родственники приезжали на свиданья чуть ли не каждый месяц с передачками. Однако когда у женщины подошёл срок законного перевода в колонию-поселение № 12 посёлка Чашкан, что находится в Соль-Илецком районе, она, не задумываясь, подала прошение о смягчении режима наказания. Там Борисова пробыла год и семь месяцев. Работала простой поварихой, но уже почти на свободе. Ключевое слово в этом предложении – «почти». Вышек, колючей проволоки и строгого надзора не было, но зона есть зона. Чуть расслабилась – на тебе штрафной изолятор. А это крест на условно-досрочном освобождении, который новотройчанка заслужила, проведя в местах не столь отдалённых, пять с лишним лет жизни. За хорошее поведение ее освободили раньше срока почти на два года.
11 января Елене Борисовой дали на руки паспорт, справку об освобождении, вручили на дорогу 720 рублей (положенные при освобождении) и отправили за ворота.
-- Я только перед выходом из колонии поняла, насколько велика моя вина в случившемся, - сознаётся женщина. - Не нужно было терпеть издевательства вечно пьяного мужа. Сколько раз мне говорили, разведись, разведись, а я, дура, жила ради детей: сносила побои, оскорбления. Эх, что уж сейчас говорить…
P.S.
Когда материал уже был готов к печати, Елена позвонила автору и, извинившись, сообщила две радостные для неё новости. Во-первых, она, наконец-то, вышла на работу. Пока, правда, не по специальности, а уборщицей. Но это мелочи, главное зацепиться за новую жизнь. Во-вторых, она впервые за много лет увидела сына. Алёшка после смерти отца и сестры не написал ей ни одного письма. Хотя встреча с ним вышла сложной – родные больше молчали, чем говорили, – Елене показалось, что сын её простил.
Александр Трубицын.
