Многие люди желают спокойно и благополучно прожить свою жизнь, сделать посильную карьеру, приобрести накопления для старости. Работа, семья, дети, внуки, праздники в кругу друзей, долгая жизнь родителей – разве это не счастье? Беда приходит тогда, когда размеренный ритм жизни ломается, когда какое-то счастливое звено выпадает из цепи.
И в то же время часто бывает, что человек тяготится размеренным ритмом жизни, вечной ходьбой или беготней по замкнутому кругу. Ему хочется новых впечатлений. И тогда кто-то бежит марафон, кто-то сплавляется на плотах по бурным рекам, кого-то тянет покорять горные вершины. Да и в обыденной жизни человек постоянно сбивается с ноги, бросается в разные авантюры, затевает бесконечные ремонты, начинает заниматься собирательством. Многие ищут себя на поприще искусства: пишут стихи, картины, идут на сцену. И не важно, что не хватает таланта, главное – это самовыражение.
Человек подвержен не только разуму, но и чувствам, страстям. Их внешние проявления могут быть самыми разными. Но главные страсти бушуют в душе человека. Никакие экстремальные обстоятельства не сравнятся с чувством зависти, съедающей человеческую душу, или чувством обиды на близких людей, не принимающих твоих увлечений, не уважающих твою личность. А какие страсти разгораются вокруг дележа наследства, квартирного вопроса, двух метров дачного участка, отрезанного соседом. Сколько обиженных родителей сокращают свою жизнь бессонными ночами из-за того, что дети обошлись с ними не по-человечески, отняли хорошее жилье, лишили общения с внуками.
Можно ли сравнить ощущения парашютиста, летящего в вольном полёте, с чувствами старика-отца, который с трясущимися руками заявляет, что со своим сыном он уже десять лет не общается и не желает его видеть. Можно ли сравнить восхождение на вершину с одной ночью, проведённой у гроба родного человека. Бывают в жизни такие ночи, когда человек, никуда не взбираясь и не сплавляясь, а молча глядя в темноту переживает такую гамму страстей, что утром поднимается с новой проседью в волосах.
Человек рождается для счастья, как птица для полёта. Даже Короленко, не задумываясь над этим, выдал формулу счастья в виде экстрима. Полёты, прыжки, сафари. Рождённый ползать, летать не может. Высота всегда была залогом духовности и успеха. Чем выше взлетел, тем, значит, большего добился. О значительных людях говорят, что они птицы высокого полёта. А что бывает с теми, кто в полете обжигает крылья и падает на дно глубокого ущелья? В лучшем случае их пожалеют, но чаще всего их ждёт презрение общества.
Высота привлекает, падение является позором. Но что испытывает человек на дне глубокого ущелья, откуда потерянное небо кажется узкой полоской синевы. Возможно, на этой полоске проступают дневные звёзды. Какие страсти поднимаются в душе человека? Впадает ли он в отчаяние из-за того, что потеряно небо и ощущение полёта? А может, новые неведомые чувства охватывают его душу? Ведь он выпал из привычной стези жизни, обрёл другую реальность. Он узнал цену человеческих отношений и снова познал горькую изнанку жизни. Много лет он старательно махал крыльями, держался в стае, кое-где взмывал ввысь. И всё это оказалось мишурой. В гордом ощущении полёта он забыл о своей душе. Теперь она снова напомнила ему о себе болью и тоской. У него не было возможности даже оплакать смерть матери, потому что нужно было снова махать крыльями. Теперь он может дать волю слезам и воспоминаниям, и слёзы эти тем горше и обильнее, что можно оплакать и собственную потерянную жизнь.
«Падающего толкни!» – призывал Ницше. Его поклонники стараются трактовать это выражение, как желание избавиться от ненужного, застойного и дать возможность развития силе, молодости и красоте. Я не думаю, что тут заложен другой смысл. Немецкий философ, в жизни не убивший даже мухи, призывал добивать слабых, ненавидел христианские заповеди. В конце концов, художник стал идеологом новых течений ХХ века. Такова сила искусства. Но его писательская страсть вызывает только холод в душе. И от всех произведений модерна – в литературе, в живописи – веет таким же холодом. Знатоки восхищаются, но кто, кроме сумасшедшего, может заплакать над «Черным квадратом».
Бременем страстей человеческих назвал Спиноза душевные переживания. Не каждому по плечу это бремя. «Человеческое бессилие в укрощении и ограничении аффектов, – писал философ, – я называю рабством. Ибо человек, подверженный аффектам, уже не владеет сам собой, но находится в руках фортуны, и притом в такой степени, что он, хотя и видит перед собой лучшее, однако вынужден следовать худшему». И при помощи логики и чуть ли не математических формул он постарался облегчить людям бремя их страстей.
Но не всё поддается формулам, особенно такое чувство, как любовь. Сильны любовные страсти в молодости, как вешние воды во время половодья. Но не менее сильна и трагична страсть, которая взламывает лед на реке, уже скованной ноябрьским морозом. Это бремя последней любви тем тяжелее, что вынести нужно его в те годы, когда в душе еще не умерли страсти, но нет уже надежды на взаимность. И дело не только в безответности чувств, и безответная любовь может быть светлой и радостной. Беда приходит, когда чувство это охватывает последнюю часть твоей души, является последней улыбкой жизни, за которой следует пустота. И не заполнят ее житейские радости и тревоги, как нельзя заполнить теплом дом с зияющим проломом в вечность.
Тяжело бремя страстей человеческих. Много несчастий приносят человеку его аффекты. Как хотелось бы идти по проторенной колее, парить на доступной высоте, не срываясь в черное ущелье. Без иронии можно сказать, что такая жизнь представляется идеальной для любого общества. Если бы, как в песне, «не болела бы грудь, не страдала б душа».
