На него возлагают большие надежды. Кажется, что рано или поздно он восторжествует, и тогда жизнь людей пойдет совсем по другому руслу. К нему взывают в минуты растерянности: «Ну должен же быть во всем здравый смысл!» Следователь МУРа Владимир Шарапов из кинофильма «Место встречи изменить нельзя» в запутанном деле предлагал опираться на факты и здравый смысл.
Одним из первых ввел в философский лексикон понятие «здравый смысл» английский философ Антони Эшли Купер Шефтсбери (1671 – 1713 гг.), граф, лорд, мыслитель-моралист. Он же изрекал: «Все превосходно, все заслуживает любви, все радует и веселит – абсолютно все, кроме человека и его жизненных обстоятельств, которые представляются не столь совершенными». Видимо, и здравый смысл человеку не помогает.
Кстати говоря, а что означает это выражение? Если под словом «смысл» мы понимаем мнение или суждение, а под словом «здравый» – всеобщность его принятия большим числом людей, то будет трудно показать, кто же является законодателем здравого смысла. Выходит, что определить здравый смысл так же сложно, как и понятие истинной веры. Но если, не вдаваясь в сложности, вложить в слово «здравый» понятие «здоровый», «нормальный», «доступный логике», то, может быть, истина окажется ближе?
Однажды, в ходе неспешного вечернего разговора у камина, Шефтсбери обсуждал со своим гостем вопросы, касающиеся религии. Оба пришли к выводу, что, несмотря на невежество народа и алчность священников, то есть на причины религиозной разобщенности, у всех умных людей существует одна религия. Когда присутствующая в гостиной леди спросила, скрывая тревогу, что это за религия, лорд Шефтсбери ответил с тонкой улыбкой: «Мадам, умные люди никогда этого не произносят».
Что же это за религия всех умных людей, о которой они всё знают и понимают, но о которой стараются не говорить, потому что разговорами можно запутать все что угодно? Конечно, это религия «здравого смысла», простоты и ясности, вера в высшую справедливость, мудрость и добро. Все это постижимо разумом и душой, а вечные споры о разных тонкостях только усложняют дело. В принципе, все умные люди прекрасно знают, что такое «хорошо» и что такое «плохо», а если разводят демагогию, значит, притворяются непонимающими или ищут свою выгоду.
Только не нужно думать, что простые истины поддаются простому уму. Именно душевная тупость заставляет человека блуждать в трех соснах, как в темном лесу. Не исключено, что в темном лесу такой человек сориентируется гораздо лучше любого мудреца.
«Единственный способ спасти человеческое здравомыслие и сохранить разумность в мире – это дать свободу острому уму. Однако никогда не будет свободен острый ум там, где отнята свобода для насмешки… Если людям запретить серьезно говорить о некоторых предметах, они будут говорить о них иронически. Если им вообще запретить говорить о таких предметах… они станут вдвойне маскироваться… И вот тогда насмешка входит в моду и достигает своих крайностей. Дух преследования породил дух иронии, а отсутствие свободы несет ответственность за отсутствие подлинных нравов…» (Шефтсбери).
Чем больше иронии разлито в обществе, тем более оно порочно. Запрет говорить о каких-то вещах может исходить сверху, а может формироваться в самом обществе. При полной, казалось бы, свободе слова вдруг получается так, что над чувствами легче смеяться, чем выражать их серьезными словами. Проявить обычный здравый смысл становится сложнее, чем осмеивать общее безумие. Острый ум перестает действовать без сарказма. Никакой мудрец не скажет тебе, как нужно жить и что нужно делать, чтобы остаться человеком. Ему легче показать тебе, как не нужно жить и что не нужно делать. Мудрость жизни, если ее можно так назвать, постоянно идет от обратного, извращенного варианта бытия.
«Если добродетель сама по себе не ценна и не почтенна, то я не вижу, какой почет может быть в том, чтобы следовать ей ради выгодной сделки. Если любовь к совершению добра сама по себе не есть склонность добрая и истинная, то я не знаю, возможна ли вообще доброта и добродетель» (Шефтсбери).
Здравый смысл в перевернутом обществе тут же теряет определение «здравый», следовательно, понятие «смысл» превращается в бессмыслицу. Здравый смысл диктует: поступай так, как ты бы хотел, чтобы другие поступали с тобой. Но кому нужен этот постулат там, где каждый хочет выделиться за счет других. Здравый смысл говорит: твоя свобода кончается там, где начинается свобода другого человека. А у меня другая установка, у меня кирпичный завод, где на меня работают рабы за дневную похлебку, и мой здравый смысл мне говорит: моя свобода и мое богатство начинаются там, где кончается свобода другого человека.
Неужели нет в наше время рецептов счастливой, или хотя бы достойной, жизни, наполненной смыслом и светом? На эту тему написаны сотни книг. Открываю первую, наугад, и читаю: «В чем секрет успеха Наполеона?», «Почему Александр Македонский не проиграл ни одного сражения?» Вот они, примеры истинно счастливой жизни. «Странно представить, чтобы война, самое дикое, что только есть, была страстью наиболее героических душ» (Шефтсбери). Он же: «Героизм и человеколюбие – почти одно и то же. Но стоит чувству этому хотя бы немного сбиться с пути, и любящий человечество герой превращается в свирепого безумца: освободитель и хранитель делается притеснителем и разрушителем».
Многие авторы, лишенные здравого смысла, постоянно путают понятия счастья и успеха. Конечно, можно отыскать положительные примеры, как в истории, так и в современной жизни. И выбрать образцы для подражания. Но тот же здравый смысл говорит: все эти образцы состоялись на фоне общечеловеческих несчастий и страданий. А вопрос: «Куда крестьянину податься?» – так и остается без ответа.
