Сродни Петербургу

Я принадлежу к так называемому поколению «с ключом на шее», и детство моё прошло в спальном микрорайоне Новотроицка. Наша типовая панельная пятиэтажка ничем не отличалась от соседних. Ещё не умея читать и писать, знакомясь на детской площадке, а такая была в каждом квартале – стальные качели, горки, карусели и турники, мы задавали друг другу вопрос: «Ты из какого дома?» и получали ответ: «С синими (жёлтыми, зелёными…) балконами». Строители красили шиферные листы, закрывающие балконы, краской разного цвета, а то я не знаю, по каким приметам мы бы находили дорогу к родному подъезду.

В микрорайоне было всё для жизни: детсад, школа, магазины, кинотеатр, так что в старой части города я оказывалась редко, да и то чаще транзитом. Так уж у нас устроено: Новотроицк – это улица-магистраль Советская, сел на вокзале или на комбинате и сквозняком пролетел до своей остановки. И только в зрелом возрасте, занявшись фотографией и краеведением, я отправилась в историческую часть бродить и разглядывать, чтобы лучше понять это пространство. Со своих фотопрогулок я приходила со стойким ощущением, что побывала в каком-то другом городе, и на ум неизменно приходил Петербург – город прямых широких проспектов, величественных зданий и дворов-колодцев. 

Однажды, в старом номере «Гвардейца труда» я встретила подтверждение своих мыслей: «Рождением города мы обязаны не только геологам. Новотройчане должны знать имя архитектора Ленгипрогора Андрея Васильевича Нестеренко. Он с 1947 по 1966 год занимался проектированием нашего города». Вот куда потянулась ниточка – в Ленинград! Мне захотелось узнать подробности, как рождался Новотроицк в сороковых годах прошлого столетия. 

За строкой документа

В городском архиве выдали целую стопку дел по интересующей теме. В моём распоряжении оказались протоколы совещаний архитектурной комиссии. Я принялась их штудировать. Меня ждали удивительные впечатления от соприкосновения со свидетельствами той эпохи. Иной раз сквозь машинописные тексты, зажатые в строгие рамки делопроизводства, прорывались интонации: требовательные, указующие, сдерживающие раздражение. 

Совещание при главном инженере ОХМК, 1949 год:

«Ленгипрогору форсировать разработку технического проекта водоснабжения Восточного района, обеспечив параллельно разработку поливочной сети, отсутствие которой тормозит осуществление благоустройства и озеленения района».

«Учитывая необходимость форсирования строительства рынка и универмага /кв. № 2/ предложить Ленгипрогору разработать одновременно технические и рабочие проекты рынка и универмага».

«Также должен быть решён вопрос о присоединении к центральному отоплению в 1949 г. роддома и восьми домов в Северной части кварталов 1, 5, 7, детяслей и детсада».

Заседание Архитектурной комиссии, 1952 год:

«Ввиду того, что нецелесообразно размещать детсад на 25 детей и детясли на 25 детей в обособленных зданиях среди 3-4-этажной застройки и в 1-м этаже намеченного строительством жилого дома вблизи железнодорожных путей и прилегающей привокзальной площади с интенсивным движением, Архитектурная комиссия предлагает объединить детсад и детясли в одно учреждение – детсад на 50 мест и разместить его в Юргинском посёлке, вблизи существующей столовой».

«Представленное типовое одноэтажное здание вокзала не соответствует 3-4- этажной застройке привокзальной площади, нарушая её архитектурный ансамбль. Набор помещений вокзала не соответствует перспективе развития промышленного города с населением до 85 тысяч человек. Запроектировать его 2-этажным с повышенной центральной частью и цоколем».

Обратите внимание, как верны были расчёты! Удивляет, какие второстепенные, на первый взгляд, вопросы волновали первостроителей.

Совещание в горисполкоме, 1951 год:

«Ограждение улицы Льва Толстого, Клубной, Строителей осуществлять по проекту Гипрогора. Вопрос ограждения кварталов со стороны Советской отложить до рассмотрения проекта в натуре, для чего по проекту Гипрогора установить пробную ограду. Ограждение квартала со стороны железной дороги не делать до рассмотрения выполняемого Гипрогором чертежа изменённого звена забора. Просить Гипрогор об ускорении высылки изменённого звена».

Совещание при главном архитекторе, 1952 год:

«В главном фасаде, выходящем на Советскую улицу, необходимо доработать фронтон и обогатить центральную часть здания. Столбы лоджий боковых частей фасада отметить пилястрами в стене. Предусмотреть по возможности обеспечение верхних этажей жилых квартир балконами».

Принимались и судьбоносные, болезненные для кого-то решения, ведь город строился не на пустом месте. Так называемые «нахаловки» приходилось сносить.

Совещание в горисполкоме, 1951 год:

«Зону индивидуального строительства в северной части Северного района оставить в соответствии с генпланом города. В юго-западной части Западного района зону одноэтажного строительства ликвидировать с оставлением резервной селитебной полосы для учёта будущего расширения города. В Западном районе полосу, примыкающую к Аккермановской железно-дорожной ветке, запроектировать для ведомственного одноэтажного строительства».

На заседаниях всегда присутствовал широкий круг заинтересованных лиц. Главным заказчиком выступают предприятия (употребляется термин «заводское домостроение»), они отстаивают свои позиции: больше жилья для рабочих. Архитектура пытается обеспечить функционал, но и соблюсти красоту, построить соцгород, отвечающий всем насущным требованиям населения, да так, чтобы и потомки могли гордиться результатом. 

Имя в истории города

Часто в числе присутствовавших на совещаниях упоминаются представители Гипрогора, в разные годы это разные люди: А.И.Власов, И.А.Барташевич, А.В. Нестеренко – тот, с которого началось моё расследование. Я решила написать в сам Ленгипрогор. И – о чудо, мне ответили! Оказалось, институт проектирования городов, ведущий свою историю с 1929 года, существует в Петербурге и в наши дни. Пожар, произошедший в здании в 1998 году, уничтожил почти все документы, но нашёлся специалист, скрупулёзно, по крупицам собирающий историю института. Вот что он поведал. Проектные работы института по Новотроицку включали в себя проект планировки, т.е. генплан и эскизный проект застройки 12 кварталов. 

О том, кем был А.Нестеренко и о его вкладе в общее дело, можно узнать из биографии. Андрей Васильевич родился в 1905 году в с. Беловодск Харьковской губернии. В 1931 году окончил Ленинградский институт инженеров коммунального строительства. Работал архитектором сектора гражданских сооружений в Ленинградском филиале Гипрогора, старшим инженером военно-строительного участка в Новом Петергофе. Старшим архитектором в Гипрогоре в Ленинграде. Имел авторские работы: жилые дома в Сталиногорске, Архангельске, Сегеже, Каменске, Семипалатинске. Участвовал в архитектурных конкурсах – получал премии. В годы войны воевал в составе Северо-Западного и 4-го Украинского фронтов. Награжден орденом Красной Звезды, медалями. После войны работал в Ленгипрогоре. В 1950-1952 годах Нестеренко поручалось руководство проектными работами по г. Ново-Троицку, а с 1958 по 1965 год он был главным архитектором городов Рубцовск, Новотроицк, Тюмень, Барнаул. В этот период в Новотроицке были построены пятиэтажные жилые здания и многие гражданские объекты металлургического завода и завода хромовых соединений.

В 1965 году Нестеренко ушел на пенсию, проработав в институте около 30 лет. Ряд его проектов жилых зданий получил признание на высоком уровне и был отобран для повторного строительства в РСФСР. 

Я считаю, что Новотроицку вдвойне повезло. К началу создания города у Гипрогора уже имелся немалый опыт. Планировка новостроек сознательно велась так, чтобы эффективно собирать потоки людей и «приводить» их к проходным промышленных предприятий. Тогда уже зародился термин «градообразующее предприятие».

А ещё повезло с архитектурным стилем. Восточный район нашего города называется в архитектурных кругах ленинградской застройкой. В начале строительства Новотроицка в фаворе был классицизм, призванный возвышать человека труда. Богатый набор декоративных деталей на фасадах, белоснежные колонны, балкончики с балясинами, вазоны, кованые решётки с узорами... Посмотрите на лепнину, она ещё сохранилась: колосья, цветы, фрукты, дубовые листья, морские раковины, серпы и молоты, пятиконечные звёзды. На вокзальном барельефе расположились красноармеец, сталевар, хлебороб, женщина с ребёнком – все молодые, мускулистые, широкоплечие, с одухотворёнными лицами, настоящие символы эпохи, гордо шагающие по жизни, по своей стране. Это то, что бросается в глаза. Но в арсенале архитекторов было много скрытых приёмов. Это и градостроительные оси, дающие панорамные виды города, те самые, широкие, летящие вдаль проспекты. Теплая терракотовая гамма зданий, такая природная, удачно сочетающаяся с зелёными насаждениями и комфортная для зрения. Соотношение ширины улицы и высоты зданий создают ”человеческий масштаб”, поэтому так приятно здесь прогуливаться, не рискуя букашкой затеряться в каменных джунглях. Вспомните ограждения между домами – тем самым обеспечивается закрытое и уютное пространство двора, внушающее чувство защищённости от городской суеты, которое так впечатлило меня – девочку из микрорайона.

Другой вопрос, как мы, потомки, эту архитектурную красоту сохраняем. Но это уже тема для отдельного разговора.