Как часто бывает: мы восхищаемся великими мастерами, большими умельцами, людьми, одержимыми страстью созидания, подвижниками, но воспринимаем их где-то там, далеко. Порой не замечаем, что они живут или жили рядом с нами и умели серые будни превратить в праздники.
Об этом человеке не раз писали центральные и областные газеты, а вот в Новотроицке о нем как о талантливом умельце, педагоге подзабыли. И совершенно напрасно. Давайте вспомним о Михаиле Петровиче Мастрюкове, нашем земляке.
С Новотроицком Михаила Мастрюкова связывали двадцать лет жизни. Приехал сюда с семьей, еще будучи студентом Ташкентского института железнодорожного транспорта. Сначала работал мастером кранового хозяйства в желдорцехе металлургического комбината, а по окончании института – начальником технического отдела управления железнодорожного транспорта. Кстати, диспетчерская УЖДТ – его дипломный проект. Пятнадцать лет преподавал в строительном техникуме. Помнят его бывшие ученики и преподаватели профтехучилищ № 15 и 34, ребята клуба юных моряков и городской станции юных техников, которых он приобщал к техническому творчеству. Здесь и сегодня живут его жена, сыновья Игорь и Олег, внуки Павел, Никита и Миша.
С екатерининских времен
Основываясь на истории семьи Мастрюковых, можно писать романы, она повторила трагические и славные страницы истории нашей страны. В областном краеведческом музее хранится сабля, подаренная прапрадеду Михаила Петровича Григорию Мастрюкову Екатериной II за верную службу.
Жили Мастрюковы недалеко от села Желтое Саракташского района на казачьих землях. Во времена губернатора Перовского, когда казаков заставляли сеять пшеницу, прапрадеда «уговорили» построить мельницу. Он поначалу сопротивлялся, но Мастрюковы были законопослушными, в бунтарях никогда не числились, да и «вразумление» нагайкой возымело действие. Мельницу построили. Зерно молоть везли сюда со всей округи. Советская власть признала семью кулацкой. Дедов расстреляли, родителей репрессировали и сослали на север, в республику Коми. Двое детей не выдержали дороги. Двое, родившихся в лагерях, прожили недолго. Остались только Михаил и его брат Николай. В 1955 году семье разрешили вернуться в Оренбуржье, в поселок Саракташ.
…И златые купола
«Лысая» степная земля произвела на молодого человека чудовищное впечатление. По рассказам родителей и родственников у Миши сложилось впечатление о сказочном городе Оренбурге с удивительной красоты храмами. Матушка вспоминала, как брат мужа, курсант кадетского училища, на конной пролетке с шиком подвозил ее к Казанскому собору на главной улице. Город его мечты оказался не таким, каким он себе представлял. Таких церквей, которые, как в Коми АССР, своим белоснежным цветом озаряли все вокруг и наполняли жизнью черные дома, здесь просто не было. Как вообще никаких – их просто уничтожили. Один Никольский храм сохранился, один на весь город. Около 40 церквей, которые придавали городу блеск, было порушено. С тех пор занозой сидела боль в душе казака, и он мечтал, чтобы вернулась не увиденная им красота.
Только через тридцать лет он решился сделать первый макет церкви села Черкассы Саракташского района, где начал учительствовать. Закончив макет, Михаил Петрович пригласил соседа, набожного человека. Увидев свою церквушку, которую строил и которую на его глазах в 60-е годы прошлого века сожгли, сосед упал на колени, перекрестился и на коленях пополз к ней, чтобы убедиться в ее реальности. Ободренный увиденным, умелец решил продолжить начатое дело и создал более десяти макетов, один из них уехал в Краснодар, другой в Москву. Третий подарил брату Николаю, когда тот уходил служить в Афганистан. Вернулся живым. Может, талисман в виде маленькой церквушки помог ему. Часть макетов отдал сыновьям и родственникам. Михаил Петрович понял, что в этих макетах он сможет вернуть людям утраченное. Около десяти лет затратил Михаил Петрович, чтобы создать свою самую значительную работу -- оренбургский Казанский кафедральный собор во имя Казанской (Табынской) иконы Божией Матери.
Под парусом своей мечты
Еще одной страстью Михаила Петровича было создание макетов легендарных кораблей. Откуда такая любовь к морю? Да он и сам не знал. Когда Мише было года четыре, он залезал в сундук и рисовал корабли, которых никогда в жизни не видел. Наверное, это были какие-то образы-предчувствия.
Когда его призывали в армию, спросили, куда хотел бы попасть, Михаил решил: во флот. Службу проходил на Тихоокеанском флоте на подводной лодке при начальнике штаба Советской (раньше Императорской) гавани, доводилось ему самому погружаться на глубину 30 метров для подъема затонувшего в 1856 году фрегата «Паллада», который в период боевых действий с Англией и Францией взорвали в Императорской гавани, чтобы тот не достался врагу. Своими глазами видел Мастрюков обломки его бортов, трогал их руками. «Знаете, у кораблей, сотворенных руками людей, наверное, тоже есть душа», -- говорил впоследствии Михаил Петрович. Не исключено, тогда же глубоко в сознании возникла идея создать копию этого корабля. А когда прочитал очерк Гончарова «Фрегат «Паллада», он укрепился в своем намерении.
Но рамки городской квартиры не соответствовали масштабам его замыслов. Да и не хватало стихии ветра, напоминавшего морские штормы. В оренбургских степях, селе Вязовка Оренбургского района бросил он якорь. Здесь открыл казачий музей, сюда перекочевала часть макетов оренбургских храмов, созданы копии кораблей, самая значительная из них – двухметровая копия легендарного крейсера «Варяг» и архивные материалы и фотографии, касающиеся службы оренбуржцев на «Варяге», собранные им за долгие годы.
Для земляков и в их память
Творцом Михаил Петрович себя никогда не считал, говорил: он в первую очередь учитель, и поэтому старается передать другим, как можно воспитывать детей, показывая им образец неравнодушного отношения к жизни. Петь и плясать – это хорошо, но надо и руками уметь что-то полезное делать. Как учитель труда, он всегда удивлялся тому, что многие мальчишки даже молотка в руках держать не умеют. А без этого разве порядок в доме поддержишь?
Самым первым появился во дворе ветряк в виде планетарной системы. С его помощью он объяснял ребятишкам, как планеты вокруг солнца вращаются. А с помощью мотооленя показывал, как зарождалась и развивалась техника. Из дырявых ведер соорудил ветряные двигатели, а для ребятишек – ветряную карусель. В дело шло все, что попадалось под руку: камень, цемент, даже обыкновенные спички.
Для сельской ребятни он строил снежные городки с диковинными зверями, вылепленными из снега, с Дедом Морозом и Снегурочкой, с Емелей на печи.
Но не только с ними. Была на мастрюковском дворе настоящая Сивка-бурка – вещая каурка. Как она появилась, вспоминает жена Михаила Петровича, Людмила Анатольевна. Тогда это был рыжий жеребенок с лиловыми добрыми глазами. Звали ее Динка. Шел как-то Михаил Петрович по улице, а сосед проезжал мимо на лошади, рядом с которой бежало и это тонконогое резвое чудо. Вдруг жеребенок развернулся, подлетел прямо к Мастрюкову и уткнулся ему мордочкой в плечо, да так и остался стоять. Сердце моряка-казака сразу же растаяло. Отдал Михаил Петрович соседу, не торгуясь, столько денег, сколько тот запросил. Стала Динка любимицей сельской детворы. Для нее у Мастрюкова всегда было припасено лакомство: то конфетка, то кусочек хлеба.
Михаил Петрович не уставал удивлять своих земляков. Однажды в оренбургской степи словно воспарил белоснежный корабль с размашистой надписью на корме «Паллада». Но это не был корабль-призрак. Это был очередной макет знаменитого фрегата: три мачты с парусами на реях, украшенные вымпелами, символизирующими Андреевский флаг, флаг советского и российского флота.
Сельская усадьба привлекала многих. Удивляться, действительно, было чему. Вот вращают разноцветными лопастями три огромных ветряка: степной, морской и предназначенный для севера. У края оврага крутится гигантская карусель с моделями кораблей «Петр Великий», «Крузенштерн», «Святая Елена». На крыше сарая смонтировал он образец старинной пушки, из которой салютовал своему фрегату и всей старинной Вязовке.
Он и сам порой не был рад своему увлечению, но ничего поделать с собой не мог. Ему постоянно что-то нужно было создавать. «Изобретать – это мой крест», -- говорил умелец.
Михаил Петрович любил гостей и непременно угощал их чаем из родниковой вязовской водички, показывал свою уникальную печку-паровоз. Это, кстати, тоже своеобразная модель, она точь-в-точь повторяет очертания первого паровоза «Святогора», прибывшего в Оренбург. Посещали Мастрюкова гости из Сирии, Германии, Америки. Но самыми частыми посетителями становились оренбуржцы.
Была у Михаила Петровича еще одна мечта – вместе с сыновьями съездить в далекие сибирские ссыльные места, где прожил 19 лет, поклониться могилам близких и знакомых. Первая попытка была сделана: в прошлом году вместе со старшим Игорем не доехали всего 26 километров до их поселения. В этом году собирался довести дело до конца, составить родословную семьи Мастрюковых, достроить макет подводной лодки. Не успел... Ушел из жизни на взлете творческих замыслов. Судьба музея моряка-казака предрешена: часть экспонатов и документов перешла в музей Оренбургского казачьего войска, часть – останется в семейном архиве Мастрюковых, а часть, скорее всего, просто разрушится от времени. Потому что таких одержимых людей не так много. В памяти же его родных, бывших коллег, воспитанников останется образ светлого талантливого российского самородка.
Екатерина КУЗНЕЦОВА.
Фото из семейного архива.
