Когда приближается 30 октября – День памяти пострадавших от политических репрессий, я все чаще вспоминаю отца, свое детство.
О временах культа Сталина каждому, конечно, известно. Много об этом фильмов, художественных произведений, публикаций. Но это все больше рассказы о людях известных, героических. А о «маленьких» людях мало кто знает.
Мой отец Семен Романович Попов был безграмотным, не окончил ни одного класса. Но зато еще в 30-е годы он был одним из первых трактористов. Когда началась Великая Отечественная война, отец в первые же дни ушел на фронт сапером. Прошел всю войну. Победу встретил в Будапеште. Счастливый, что остался живой, он снова вернулся к своей любимой профессии тракториста.
Но радость была недолгой. По стране прокатилась очередная волна репрессий. И мой отец оказался врагом народа. Был осужден и сослан в Сибирь на 10 лет по 58 статье за антисоветскую пропаганду. Я до сих пор недоумеваю, как безграмотный тракторист мог вести пропаганду против советской власти?! А была им сказана всего одна фраза: «Ох, ребята, как часто мы перекуриваем. Если бы работали не на колхозном поле, а каждый на своем, так часто не отдыхали бы». Казалось бы, безобидные слова, ведь он был трудяга, за годы войны соскучился по мирному труду. Но нашлись доброжелатели, донесли куда следует. Моментально «подвели платформу», что агитировал за частную собственность, которая существовала до революции.
Так мы стали семьей врага народа. Что пришлось пережить отцу в Сибири, можно судить уже по тому, что, вернувшись по амнистии домой, он вскоре перенес тяжелый инсульт и стал инвалидом 1 группы.
Мне очень тяжело вспоминать свое безрадостное детство. Мама осталась с двумя маленькими детьми и больной свекровью на руках. Мы голодали. В своих детских воспоминаниях я вижу двор, полный скотины, птицы, но не помню вкуса мяса, молока, яиц. Овцы и куры уходили на налоги, которыми облагалась каждая семья в селах в послевоенные годы.
Но еще тяжелее для нас был второй налог, как с семьи врага народа. И мама, которая днем работала в колхозе за трудодни и «палочки», то есть бесплатно, ночами, чтобы мы не умерли с голода, ходила воровать колоски на колхозном поле. Она потом нам, уже взрослым, рассказывала, как однажды чуть не попалась, задев в темноте, переходя железную дорогу, стрелку. Она не могла без слез вспоминать, как, падая с мешком с железнодорожной насыпи, услышала звонок в будке стрелочника и скрип открывающейся двери, похолодела: «Все, останутся мои дети сиротами, а я окажусь вместе с Семеном в Сибири». Но пронесло, не заметили в темноте.
А как тяжело было переносить моральное унижение. Конечно, больше было хороших людей, которые поддерживали добрым словом. Но были и такие, которые бросали косые взгляды, обзывали вражьим племенем.
Шлейф «славы» дочери врага народа тянулся за мной многие годы. Помню, как после окончания школы я решила поступать в пединститут, но мне долго не давали справку. Я получила ее только после того, как моя классная руководительница пошла к председателю колхоза и рассказала, что я с детства мечтала стать учителем.
И в студенческие годы, и уже работая учителем, я всегда переживала, как бы кто не узнал, что мой отец был в тюрьме. Теперь каждый год 30 октября я иду в церковь и прошу у отца прощения за это.
Сейчас некоторые мечтают о сильной руке. Невозможно спокойно слышать: «Вот Сталина бы на вас!» Не надо забывать, сколько погублено жизней, сколько искалечено судеб. И если эта чаша миновала твою семью, надо помнить, что рядом живут тысячи людей, у которых такие слова отдаются болью в сердце.
Тамара ПОПОВА,
