В России и мире 6 июня отмечается День русского языка

                                Анатолий ТЕПЛЯШИН

              *     *     *

Моей настольной книгой Пушкин был:
огромный том, где и стихи, и проза –  
и я, вернувшись с улицы, с мороза,
чай заварив, читать его любил.

Но я его читал не за столом,
а под столом, обеденным, огромным,
как говорила мать: неприподъёмным –  
а для меня он был, как будто дом.

И вот, забившись в этот странный дом,
за скатертью укравшись, как за шторой,
звеня коньками, как гусарской шпорой,
я погружался в свой любимый том.

Конечно, я со сказок начинал
и с песни про несчастного Олега.
В кибитке мчался я сквозь вихри снега – 
и девочку соседскую спасал.

Затем, хотя не всё и понимал,
я скрылся в мире «Маленьких трагедий»,
и строчками таинственными бредил,
и в ужасе священном им внимал.

Казалось бы, ну, что мне за нужда: 
томиться сразу и в тоске, и в неге – 
а где-то в стороне стоял Онегин
и очередь свою покорно ждал.

И вот настал решительный тот час:
пора, мой друг, пора, чего же боле – 
да кто же знал, что это учат в школе,
чему я удивлюсь потом не раз.

Вот так, с настольной книгой – под столом
обрёл навек кумира я и друга,
с которым проводил часы досуга,
читая наизусть тот старый том.

Я горьких дней порой не замечал,
листая в памяти его страницы:
на долгой вахте, в поезде, в больнице,
и в океане Пушкин мне звучал.

И вот, в ночной гнетущей тишине:
пора мой друг, пора – как будто слышу. 
И не залезть под стол мне, как под крышу,
и не вернуться снова в детство мне.

«Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать»:
так ничего другого – не осталось.
А впрочем, нет – одна осталась малость:
закрыв глаза, заветный том листать.