К хорошему быстро привыкаешь. К плохому тоже. Никого уже не удивляет запредельный уровень криминала в стране. У журналистов темы не иссякают, у юмористов тоже. Действительно смешно, когда людей на каждом шагу бьют, грабят, обманывают, убивают. Это один раз больно и страшно, а когда везде и всегда, становится смешно. Как в одесском анекдоте: «Вы будете смеяться, но у нас снова похороны».
А какие песни звучат со всех сторон про «ветер северный» и «зло немеряное», и, по мнению «знатоков», это и есть настоящее народное творчество. Когда-то Чернышевский с болью в сердце писал, что «в России сверху донизу – все рабы». Сегодня, даже не будучи Чернышевским, можно смело утверждать, что в России сверху донизу – все воры. И народонаселение как-то смирилось с таким положением, ведь всё равно ничего сделать и ничего изменить нельзя.
Зато – свобода и демократия, а криминал, как известно, является основной составляющей этих великих принципов. Стоит напомнить, где впервые появился писатель детективного жанра. Это был Эдгар По, и появился он в самой демократической стране мира – Соединенных Штатах Америки. Правда, первый его рассказ «Убийство на улице Морг», откуда потом вышел и весь Шерлок Холмс, и многие другие классические детективы, был написан на основе событий, якобы произошедших в Париже, но сути дела это не меняет. Тем более что поводом для написания второго рассказа «Тайна Мари Роже» послужило злодейское убийство девушки-американки Мэри Сесилии Роджерс, которая в августе 1841 года вышла из дома, а через несколько дней ее труп со следами насилия был обнаружен в озере Гудзон. И все старания полиции Нью-Йорка были бесплодны, убийцу не находили. Эдгар По взялся за расследование этого дела, но и он ошибся в своих выводах, указав в рассказе ложный след.
И не случайно произведения о великом сыщике Шерлоке Холмсе появились в туманной Англии, еще одном оплоте демократии теперь уже в Европе. Кстати говоря, преступность во Франции XIX века тоже не дремала, но там была сильная сыскная полиция, которая очень мешала демократическим принципам, ущемляя свободу граждан. И тогда английский парламент, взвесив все за и против, решил: пусть лучше нас грабят и убивают, чем ущемляют наши права полицейским надзором. И не проголосовал за дополнительное финансирование Скотленд-Ярда. Стоит ли удивляться после этого, что инспектор Лестрейд выглядит посмешищем в рассказах Конан Дойля и во всем уступает сыщику-джентльмену Шерлоку Холмсу.
И понятно, почему в русской литературе XIX века не привился криминальный жанр. Для него просто не хватало конкретного материала. Преступления, конечно, совершались, но преступности, как общественного явления, не было. Как заявлял всё тот же Чернышевский, история – это не прогулка по Невскому проспекту. В XIX веке Россия пережила немало трагических событий: Отечественная война 1812 года и Крымская война, кавказские и турецкие войны, присоединение казахских земель и Средней Азии. Много было крови и смертей, жестокости и насилия, были на пограничных линиях и грабежи, и угон скота. Но в глубине России даже воровство было редким явлением, не говоря уже об убийстве. В деревнях и во многих провинциальных городах двери в жилища не закрывались на замки. И такое положение продолжалось и в ХХ веке. Еще в 50-70-е годы двери в оренбургских селах завязывались на верёвочку, и верёвочка эта даже не затягивалась узлом. Как в сказке: дёрни за верёвочку – дверь и откроется. Но в отличие от многих добрых сказок, наша сказка оказалась с плохим и страшным концом.
Давайте перечитаем русские классические произведения. Чего там только нет: и описание дворянского и крестьянского быта, и несчастная любовь, и горькая женская доля, и «дикие нравы» купцов-самодуров, и душная провинциальная жизнь, и вечные поиски справедливости. Но на тысячах страниц мы не найдем порой ни одного даже маленького криминального эпизода. Были, конечно, исключения из общего правила. И самыми яркими исключениями являются великие романы Ф.М.Достоевского, основой которых стали страшные преступления. Известно, что сюжеты для «Преступления и наказания», «Бесов» и «Братьев Карамазовых» Достоевский почерпнул из криминальной хроники своего времени. Но эти исключения только подтверждают общее правило. Преступные сюжеты, взятые из жизни, были такими редкими и страшными для России, имели такой общественный резонанс, что смогли лечь в основу пророческих романов одного из самых величайших писателей всех времен и народов.
Известно, что Достоевский на целое столетие опередил свое время. Сегодня он становится архаичен, потому что ужасы, предсказанные им почти два столетия назад, стали нашей повседневной жизнью. Сюжеты, выбранные им когда-то как знамения будущей жизни, сегодня обрабатываются целой армией средних и плохих создателей детективов. Только жестокости и крови в них намного больше. И они уже никого не пугают. И, возможно, по этой причине романы Достоевского начинают обретать вторую жизнь. Если раньше в них видели тьму человеческой души, которая еще проявит себя в жестоких судорогах ХХ века, то сегодня в них начинают искать свет. Какой смелый и какой наивный (почти как Христос) писатель Достоевский: в стране, где в год происходит около ста тысяч убийств, он заявляет, что убийство – это величайшее преступление и страшная трагедия, ведь ты не только лишаешь жизни другого человека, но и убиваешь себя, свою бессмертную душу.
Золотятся купола над Россией. Построить церковь сегодня престижно. Люди идут туда за надеждой и верой во Спасение. Возможно, кто-то, как о доброй сказке, мечтает о райской жизни. И каждый, в силу своего воображения, олицетворяет рай с тем хорошим, что успел повидать на земле. Для кого-то это берега Анталии или Кипра, а для кого-то – родное село, родной дом и дверь на верёвочке.
