Как в Западном мире, воспитанном на Библии, олицетворением мудрости является царь Соломон, так в Китае самым большим мудрецом считается Конфуций.
Его учение потрясает своей простотой, своей земной реальностью и – в отличие от многих и многих – своей однозначностью. Почти как в Новом Завете: да – это да, нет – это нет, а всё остальное от лукавого.
Лев Толстой был страстным поклонником учения Конфуция, но даже он, изучив все его изречения, усомнился: а мудрость ли это на самом деле? Да с такой мудростью на Руси каждый юродивый может прославиться. «Не зная, что говорят люди, нельзя узнать людей». «Достойный человек не идёт по следам других людей». «Каждый может стать благородным мужем. Нужно только решиться им стать». Так и хочется с видом знатока начинать искать подводные смыслы этих немудрёных фраз. А подводных смыслов нет. Ищите глубину в море, а ручей нужен для того, чтобы напиться воды.
Конфуций признавал Абсолют, называя его старым китайским термином тянь – небо. Но в отличие от многих и многих искателей истины он ни в коей мере не пытался ни анатомировать это Небо, ни искать мистических контактов с ним. Он говорил: «Как можем мы что-то знать о Небе, если не имеем четкого понятия о том, что происходит на земле?» Да, Небо создало наш мир на основании определенных законов, которые принято называть законами Природы. Эти законы не подлежат обсуждению, они исполняются беспрекословно, и лишь при этом условии на земле может воцариться гармония.
Конфуций отвергал вероятность каких-либо переговоров с Небом: «Разве Небо высказывается? Четыре времени года сменяются волей его. Сто вещей существуют за счет этого. Разве Небо высказывается?» Действительно, Небо уже все сказало, и к этому уже не добавить ни слова. Остается лишь исполнять. В Небе царит гармония, там каждая звезда, каждая планета знает свое место, и все взаимно дополняют друг друга, соблюдая общий незыблемый порядок, что является залогом благоденствия.
О принципах управления государством Конфуций говорил: «Все очень просто. Государь должен быть государем, сановник – сановником, отец – отцом, сын – сыном». Вся Поднебесная (так назывался Китай) должна быть отражением Неба, где всё и всегда находится на своих местах, то есть где царит порядок. Истоки этого земного порядка Учитель видел в глубинах исторического опыта, в традициях предков. Он придавал огромное значение обрядам и ритуалам, требуя от окружающих неукоснительного их соблюдения. Говорят, что это довело до полного отчаяния его жену, в итоге сбежавшую из супружеского дома. «При разных принципах не найти общего языка», – говорил Конфуций.
Но следует отметить, что ритуал никогда не был для Конфуция самоцелью. Он подходил к ритуалу не как к магическому действу, а как к правилам игры, которые игрокам не положено обсуждать. Эти ритуалы он черпал из древних преданий, будучи искренне и глубоко уверенным в том, что развитие культуры должно уходить корнями в опыт, наработанный предками, и только так, иначе культура становится чем-то похожим на растение «перекати-поле», которое катится туда, куда дует ветер. «Мораль благородного мужа подобна ветру, мораль низкого человека подобна траве. Трава клонится туда, куда дует ветер».
Как-то ученики спросили Конфуция:
– Следует ли отвечать добром на зло?
– Как можно отвечать добром на зло? – удивился Учитель. – Добром отвечают на добро, а на зло отвечают справедливостью.
Естественный закон адекватности: сила действия равна силе противодействия. Но он не соответствует ветхозаветному изречению «око за око». Справедливость может подразумевать наказание большее или меньшее сотворённому злу. Всё зависит от обстоятельств. Но призыв отвечать добром на зло исходит, прежде всего, от злодеев, которым, конечно же, он чрезвычайно выгоден.
– Платить добром за зло, – продолжает свои размышления Учитель, – нелепость… Чем же тогда платить за добро?
А что есть добро по Конфуцию? Его воплощает великое начало, называемое жэнь, что означает «человечность». Его еще можно назвать доброжелательностью, причем не абстрактной, излучаемой на все человечество, а совершенно конкретной, устремленной на тех людей, которые, безусловно, достойны ее, прежде всего – на родителей, как живых, так и покойных. Конфуций сделал почитание предков, этот древнейший китайский культ, связующим звеном между прошлым и настоящим.
Конфуций утверждал, что человек, вооруженный знаниями, неизмеримо выше любого, кто вооружен мечом или золотом. Он не раз подчеркивал, что люди, обладающие врожденными знаниями, стоят выше всех. За ними следуют те, кто приобрел знания благодаря настоящему учению. Ступенью ниже стоят те, которые приступают к учению, встретившись с трудностями и решив их преодолеть. А вот те, которые, встретившись с трудностями, не учатся, на совершенно законных основаниях стоят ниже всех. Путь к истине труден, но благородный человек не боится трудностей и бед на этом пути. «Ученый, ищущий истину, но стыдящийся бедной одежды и грубой пищи! О чем тут еще говорить!»
Море является глубоким, ручей мелким, но Небо одинаково отражается и в бездонном море, и в мелком ручье. А ведь Небо является критерием истины. Если истина одинаково раскрывается и в сложных и в простых мыслях, то зачем их усложнять? Зачем нужна шумная симфония морской стихии, если сердцу больше скажет журчание ручейка? Всё это было бы верно, если бы отражение Неба в земной жизни касалось только ее поверхности. Если душа отражает Небо, как зеркало, что в ней остаётся от его глубины и высоты, от его красоты и гармонии? Чтобы услышать истину в журчании ручья, человек должен быть глубок, как море, и чист, как родник. «Человек расширяет Путь, а не Путь расширяет человека».
