Такая работа...

Сегодня о своей профессии, о том, почему остаются в ней годы и десятилетия, а также о курьезных случаях, которые наверняка бывали с каждым из наших коллег, рассказывают журналисты «Гвардейца труда».

Такая работа...

Я благодарна своей профессии за то, что она дала мне возможность познакомиться с разными людьми и рассказать о них.
Знаю, что во многих семьях бережно хранятся газетные вырезки – статьи о родителях или детях за моей подписью. Иногда просто фамилия упомянута в публикации, и люди это ценят. Это накладывает особый груз ответственности, но нередко помогает. Бывает, знакомишься с новым героем, а он говорит: про моих родителей тоже когда-то писали в газете. Достает семейный архив, вижу свою фамилию. Герой удивляется: «Так это вы?!». И разговор идёт уже легко, доверительно. Журналистов недаром называют летописцами. Из наших публикаций складывается история страны, города, а иногда и конкретной семьи.
К слову, об истории. Как-то искала материал о том, как была установлена БМП-1 у стелы воинам-интернационалистам. И обнаружилось, что нигде никаких официальных документов об этом нет или не сохранилось. Есть только газетные публикации (среди которых нашла и свои — десятилетней давности), в них рассказывается о том, как и по чьей инициативе принималось решение,  почему выбор пал именно на такую машину  и как в итоге ее установили, даже указаны фамилии рабочих, принимавших в этом участие. Так что совершенно неверно утверждение, что газетный номер живет только один день. Когда-то, еще в  студенческие годы, мой руководитель практики, журналист с многолетним стажем Николай Федорович Зеленюк сказал: «Мы издаем документ», и я прониклась этой ответственностью за каждое напечатанное слово. Это не значит, что за почти тридцать лет работы у меня не было ошибок. Были, и очень досадные. Каждый раз за них переживаешь, как в первый, потому что помнишь тютчевское: «... чем наше слово отзовется».
Кстати, о «последствиях». Десять лет назад мне довелось писать о семье из Новоорского района. Супружеская пара приняла под опеку друзей своего сына – мальчики родились в Новотроицке, затем переехали в их село и там остались сиротами. Прочитав эту историю и узнав из публикации, что ребята увлекаются техникой, одна новотроицкая семья обратилась в газету, чтобы подарить подросткам мотоцикл, который без нужды давно стоял в гараже. Мальчишки были счастливы. Я тоже.

«Я бы рад помочь, но не обессудьте!»

Журналистская практика порой подкидывает много интересных и необычных случаев, но ты никогда не будешь хорошо знать людей, если не проводишь опросы на улицах города.
Да, всем нам интересно прочитать в газете, что думают люди по тому или иному поводу, с кем-то согласиться, с кем-то мысленно поспорить. Но как проводятся эти опросы – не известно никому, даже их непосредственным участникам.
Бывает, человек очень хорошо говорит и логически рассуждает, но при виде фотоаппарата (снимок человека для опроса обязателен) впадает в панику, словно находится в федеральном розыске (это наша, журналистская шутка). Причем от фотографа шарахаются как помятые жизнью мужчины и вполне красивые, накрашенные и с уложенными волосами женщины, так и 90-летние бабушки. Причина нам до сих пор не ясна. Другой аспект – имя. Когда предлагаешь человеку представиться, он, согласившись ответить на вопрос и сфотографироваться, может наотрез отказаться назвать свое имя и отчество, не говоря уже о фамилии. Бывали случаи, когда меня вызывал ответственный секретарь и, смеясь, спрашивал: почему я его соседа Петю назвала Иваном Аристарховичем? Ну что тут ответишь? Как человек представился, так его и записали. На мой встречный вопрос: «Так что, правильное имя напишем?», последовал ответ: «Нет, ну если он где-то в глубине души Иван Аристархович, то пусть им и остается».
А бывают случаи, когда не знаешь – плакать или смеяться. Опрос был по поводу отмены графы «Против всех» в бюллетенях для голосования. Останавливаем мужчину, он очень внимательно выслушивает все разъяснения по поводу нового закона и честно, глядя в глаза, отвечает мне: «Я вот сейчас вообще ни слова не понял из того, что ты сказала! Я неделю назад «откинулся» из зоны, не в курсе событий, так что, ребят, я бы рад помочь, но не обессудьте!».

О пауках и Бугименах

В мою бытность корреспондентом «Орского Вестника» одной из самых любимых читателями рубрик была «Проверено на себе».
Журналистам предлагали сделать нечто такое, что не свойственно им по психотипу, и описать впечатления. Например, заядлая любительница конфет отказывалась на месяц от сладкого, поклонница комедий садилась за просмотр шедевров классики ужасов. А вот мне было предложено заглянуть в глаза своему страху. Вернее будет сказать – в его восемь глаз, ибо я до нервных взвизгов боюсь пауков.
Редактор отправила меня на приехавшую тогда в город выставку экзотических животных, чтобы я сфотографировалась с очаровательным птицеедом в ладошках. Задание есть задание – ничего не поделаешь…
Простояв, дрожа всем корпусом, у ящика с мохнатеньким страшилой минут десять, я собрала все свое мужество в кулак и обратилась к молодому человеку, предлагавшему сделать фото с любым представителем экзотической фауны. Объяснила, кто я, зачем я здесь, и попросила «вот этого симпатягу на ручки».
Ответ этого парня до сих пор звучит в моих ушах:
– Понимаете, девушка, птицееды – очень нервные. Он вас испугается и помрет от разрыва сердца. А другого большого паука у нас пока нет. Возьмите лучше крокодила.
Эта фраза ввела меня в ступор. Обладательница вполне адекватной самооценки, я никогда не считала себя конкуренткой Синди Кроуфорд или Хайди Клум по части экстерьера. Но все же не предполагала, что моя внешность настолько, скажем так, своеобразна, что способна насмерть перепугать паука. Так что – да: я имела полное право обидеться.
В качестве компенсации за моральный ущерб редактор оставшуюся часть дня отпаивала меня крепким кофе. А материал про борьбу со страхами поручила писать девушке, которая боялась закрытого пространства. Ее на двадцать минут закрыли в шкафу. Симпатичная молоденькая брюнеточка, она бы точно не довела Бугимена до инфаркта.