Любовь и ненависть считаются антонимами, словами резко противоположными по смыслу. И хотя все помнят выражение: «От любви до ненависти один шаг», – но в нашем сознании эти понятия и чувства разделены если не пропастью, то некоторой гранью. Наверное, в каких-то случаях бывает и так, что от ненависти до любви – один шаг, но размер этого шага явно зависит от обстоятельств.
И все-таки и в жизни, и в литературе любовь и ненависть постоянно соседствуют, очень часто переплетаются и сливаются в одно странное чувство. «Мы ненавидим тех, кого любим, потому что они способны причинить нам больше всего страданий». Нет у человека более страшных врагов, чем близкие его. Но ведь и начало любви земной хранится в родственных связях. И прежде чем прийти к любви всемирной, если к ней вообще можно прийти, ребенок тянется к матери, к близким людям. И нет для маленького человека большего горя, чем быть нелюбимым в своей семье. Такие раны не зарастают всю жизнь.
Все начинается с любви, и это верно. Человек инстинктивно настроен на любовь. Еще ничего не понимая в этом мире ни о жизни, ни о себе, он растворен в любви. Он готов улыбаться знакомым лицам, прижиматься к родным сердцам. Ненависть – гораздо более позднее чувство. Она порождается страхом, ожиданием окрика, удара. Но и на этом этапе любовь готова мгновенно возродиться от одного только прикосновения ласковой руки. Любовь сопротивляется ненависти до последнего. Ненависть всегда побеждается прощением. А если она начинает преобладать, тот тут уже поздно искать виноватых. «Ненависть между родными, между друзьями, между супругами становится тем сильнее, что они взаимно обманулись в надежде на счастье», – писал Пьер Буаст.
Очень часто ненависть порождается беззаветной любовью. Причем с двух сторон. Тот, кто любил беззаветно, уже не может отказаться ни на йоту от объекта своей любви и начинает безумствовать, загоняя себя в пучину ненависти. Тот, кого любили беззаветно, или устает от навязчивой любви, или воспринимает ее как рабскую дань, а с рабами, как известно, не церемонятся. Тот же Буаст писал: «Почти всегда мы сами бываем виною питаемой к нам ненависти».
В чуждом мире, где мало любви и добра, человек живет как на войне. Он бы и рад любить, но проявить какие-то чувства, даже не любви, а доверия и доброты, значит, потерять бдительность и получить удар в спину. Тот, кто подготовлен к ненависти, а не к любви, всегда находится в более выигрышном положении. Так, по крайней мере, думают многие. Но насколько правомерно переносить законы военного времени в мирную жизнь?
В первые годы Великой Отечественной войны с легкой руки писателя и публициста Ильи Эренбурга советским людям был брошен клич: «Убей немца!» Убивай его, где только возможно. Не поддавайся ни жалости, ни рассудку. Убивай этих нелюдей с рыбьими глазами, потому что они пришли, чтобы убить тебя, твоих матерей, жен и детей. Но к концу войны, когда ненависти накопилось, казалось бы, через край, ее уже старались сдерживать в бойцах, чтобы самим не уподобиться этим «нелюдям с рыбьими глазами». И снова заговорили об интернационализме, о братских узах, которые якобы связывают трудящихся всего мира.
В романе Алеся Адамовича «Каратели», написанном по документальной основе, есть такой эпизод. Немцы и полицаи пришли в белорусскую деревню, чтобы сжечь ее и уничтожить всех жителей. Это была карательная акция в борьбе с партизанами. И вот несколько полицаев заходят в первую избу. Там находится большая семья: женщины, дети, старики. Все испуганно молчат и жмутся по углам. Нужно начинать противоестественные деяния: убивать и жечь, – но как это сделать, если для такой жестокости нет никакой причины. Даже отморозкам и предателям нужны причины для ненависти и жестокости. И тогда старший полицай начинает себя взвинчивать, разжигать ненависть в душе. Сначала он срывается на крик, потом начинает бросать на пол посуду, потом кого-то толкнул, кого-то ударил. Остальные последовали его примеру, и волна ненависти ударила всем в голову. И начались убийства и пожары, и деревня со всеми ее жителями была уничтожена. Как писал польский писатель Стефан Гарчиньский: «Убивали по приказу, а ненавидели, чтобы иметь чистую совесть».
Потом по роману «Каратели» был снят фильм «Иди и смотри». Это страшная картина. Человеческая психика не выдерживает сцен ужаса и жестокости. Может быть, по этой причине фильм и не стал классикой жанра. Но это была война. И фильм воспринимался как протест против бесчеловечности. Отсюда и название – «Иди и смотри». Запомни это! Такое не должно повториться. Посмотрев современный бандитский сериал, ловишь себя на мысли, что он страшнее фильма о карателях. Жестокости в нем не меньше, но она к тому же смакуется и культивируется новыми продвинутыми режиссерами. То же самое происходит и в жизни.
«То сердце не научится любить, которое устало ненавидеть». Что любить и что ненавидеть? Любить добро, ненавидеть зло. Нельзя быть святым на одной любви, нужно бороться со злом, ненавидеть зло. «И очищается в крови святая ненависть любви». Многие реалии современной жизни таковы, что разум и сердце нормальных людей не справляются с создавшейся ситуацией. И не спасается сердце любовью: ему, чтобы биться и жить, нужен другой источник энергии – ненависть.
«Раз мы ненавидим что-либо, значит, принимаем это близко к сердцу», – писал Монтень. Значит, в основе этого чувства все равно остаются любовь, и надежда, и вера в возможность другой жизни и других человеческих отношений. И все-таки ненависть опустошает душу. Особенно страшно, когда ненависть становится беспредметной и приобретает роль психологического фактора, душевного стержня. Но может ли душа человека держаться на таком стержне?
